«Когда начался бой, то 90% действий я совершал на рефлексах».
Мы минули разбитые позиции наших парней, заваленные брошенным барахлом и медленно шли вперёд.
Чтобы вы понимали всю ситуацию целиком, я должен пояснить следующее: на позиции командира направления, нашу «большую» группу разделили на две. Второе отделение, куда попал я, пошло первым на штурм. Командиром поставили наëмника, прибывшего из Африки и добавили бойца, который к моменту нашего прибытия на передовую уже был там.
У него был потрепанный вид, всклокоченная борода на худом лице. Как сейчас помню, что у него был плитник (бронежилет) с напашником.
Оставшиеся от нашей общей группы ребята, во главе с командиром — бывшим ОМОНовцем, должны были идти за нами на некотором расстоянии, как бы вторым эшелоном.
Вот так мы и шли к противнику, который занимал «перекрëсток» — пересечение лесополос. Опытный боец, я, потом остальные парни, командир и через метров 50 за нами вторая группа, она же первое отделение во главе с ОМОНовцем.
Опытный мне говорит: «Ты знаки знаешь?»Я: «Эээ, ну…»(туплю). Опытный: «Ну, эти»(показывает мне жесты) Я: «Даа» (и много-много раз киваю головой, как «болванчик» с панели автомобиля.
В учебке нам показывали несколько знаков руками, означающих: внимание, вперед, леч, мина, растяжка.
Опытный продолжает меня наставлять: «Идëм тихо, смотри на меня и делай, как я. Передавай задним все мои знаки. Страшно?»Я: «Д-дааа»Он: «Мне тоже, но надо».
И мы пошли…
Миновали разбитые позиции. Шли один за другим, соблюдая, как учили, дистанцию между собой метров в 7.
Ты идешь, боишься, ноги ватные, а мозг подкидывает тебе кучу вопросов: А что если начнут стрелять, то в какую сторону мне падать? Влево или вправо? А вдруг я буду мешать стрелять идущему сзади? А вдруг он меня подстрелит?!
После последнего вопроса, я непроизвольно обернулся назад и встретился взглядом со следующим за мной парнем. Думаю, что у меня был такой же испуганный взгляд, как и у него. Такие же глаза по «5 рублей».
Кстати, вспомнил. Опытный пошëл первым не по тому, что сразу изъявил желание, а потому, что когда решали кто пойдëт, мы — я подразумеваю под нашей группой из учебки, откровенно зассали. Просто даже не знали, что делать первому. Мы стояли и мялись. Вот опытный и вызвался, сказав:»Я пойду».
Да, как раз решали, кто пойдëт в первой тройке. Потом тыкнули в меня, чему я «обрадовался» и моему соседу по окопам, который «не боялся».
Вот так и шли. Миновав разбитые позиции, мы шли по лесопосадке. Тут наша группа начала растягиваться. Опытный шел медленно, время от времени останавливался, приседал, подавая мне знаки. Я их дублировал для идущих сзади.
Шли мы, согнувшись в три погибели, не ходят на передовой во весь рост. Мне хотелось стать еще меньше ростом. Со своим 183 завидовал парням со 160.
Идти надо тихо-тихо и каждый раз, а ты, как назло, за какую-нибудь ветку зацепишься или под ногой что хрустнет и тебе кажется, что этот звук слышно на километры вокруг.
Мы, двигаясь к перекрестку, вышли на выжженый участок посадки. Там торчали обгоревшие стволы деревьев, под ногами была зола. И получается правая часть еще была в дыму и тлела. Там было невозможно находиться и мы группой сместились влево.
Впереди находился такой прогал, где не было деревьев и земля не выжжена, а после него мы упирались в «стену» из густых кустов и деревьев. Даже не знаю, как их охарактеризовать, в голову приходят слова бурелом и чигиря. В общем через них было напрямую не пройти. А вот слева, если смотреть на эту стену был как бы прогал, который напрашивался для прохода.
Находясь на выжженном участке, мы уже видели лесопосадки, подходящие слева и справа к «перекрестку», они, собственно говоря, его и образовывали. Нам до центра «перекрëстка» было не больше 50 метров.
Опытный практически вплотную подкрался к бурелому и присел на корточки, пытаясь всматриваться и вслушиваться. Я попытался подойти к нему ближе, но он подал знак, чтобы я оставался на месте.
Я обернулся назад. Увидев вопрошающие взгляды товарищей, пожал плечами. Мне вроде бы хотелось подойти поближе к опытному, но было очень страшно. Мне до него, не даст соврать память, было метров 15.
Шло время. Сколько прошло, не знаю, в таком напряжении оно казалось бесконечным. Опытный, то чуть привставал, то опускался, находясь уже на коленях. Он был впереди и левее меня.
Когда он обернулся. Я показал ему, типо: «Что там?».
Он указал рукой в перчатке, на своё ухо, типо «слушаю». Показал ему: надо ли мне подойти ближе? Снова «нет», «ляг», «внимание» и «не шуметь». Я передал эти команды назад.
Как раз вовремя, сзади что-то зашуршало и послышался шепот. Группа залегла. Начали тянуться эти бесконечные минуты…
Я выбрал еле-еле заметное углубление в земле и занял его. Командир и ещё один парень, заняли позиции позади меня справа. Как сейчас помню, там у них было много золы. Командир припрятался за тонким деревцем. Хоть одно плечо, но прикрыто. Около него еще один наш парень.
И тишина…
Тишина давит, ты не знаешь, что будет через секунду. И это осознание неизвестности угнетает. А что дальше?
Знаете, лежал я там, весь мокрый от пота, еще эта дурацкая каска Колпак 20, на глаза падает и ты её постоянно поправляешь. Смотришь на эти кусты впереди и ни… ра не видно, что за ними.
А в голове какая-то надоедливая мысль свербит: Что-то не так. Тут что-то не так. А что на войне может быть «так». Вспомнил фразу «их там всего двое осталось…». К сожалению, что не так я понял потом, когда стал гораздо опытнее.
В это время я начал слышать какой-то достаточно громкий бубнешь и ругань. Смотрю, а это наш командир по рации довольно активно общается. У меня стало накатывать нехорошее предчувствие.
Командир, что-то пытался объяснить своему собеседнику по рации. В тишине я услышал: «Мы слушаем, что там… Надо узнать… Нет… Рано….».
И тут я услышал треск веток. Обернулся, а это первое отделение дошло до нас. Они остановились, поровнявшись с моим командиром. Там произошел некий разговор или перепалка, на фоне какой-то ругани из рации.
Я опять посмотрел вперёд на опытного. Он был в той же позе на коленях перед зелëной «стеной».
И тут случилось…
Почти у себя над головой, я услышал зычный приказ командира ОМОНовца: «Первое отделениеее заа мноой».
И он лосем во весь рост устремился к прогалу слева от стены. А за ним всë первое отделение.
Знаете, когда ты некоторое время выполняешь команды одного человека, то привыкаешь к его голосу. Я привык к нему, так как он командовал всю учебку на занятиях и полигоне. И выполнял я их на автомате.
И услышав этот громогласный призыв на всю лесополосу. Сначала я из положения лёжа уж дëрнулся за ним. Но…. в голове отчëтливо «Это ошибка!».
И снова распластался на земле.
Что я запомнил еще из того момента?
Когда ОМОНовец закричал команду, я смотрел в это время на опытного у «стены», он аж вздрогнул, и, мне кажется, опешил…. Мимо него пронесся табун.
Помню, как отделение скрылось за «стеной», забежав в проход и только последний парень подбегает к нему… И тут началось…
Казалось, что всë взорвалось от очередей выстрелов. Последний парень у прохода как-то резко и неуклюже остановился, полуприсев, со стороны показалось, что он подскользнулся. У него разъехались ноги, и он начал наваливать очередью от себя вправо.
А дальше начинается какой-то сумбур и отрывки воспоминаний.
Я помню, что потом начали наваливать по нам. Был тот самый непередаваемый свист пуль и треск, когда пуля попадает в дерево.
Я сжался в комок, мне хотелось больше и больше прижаться к земле и стрелял.
Куда стрелял? Вперëд. Благо на линии огня никого не было.
Разрядил один магазин, перезарядка…
Если ты видел, то на всю жизнь запоминаешь, разлетающиеся веточки, листики при стрельбе в зелëнке.
В это время услышал первое:»Братан, я 300″.
Это был опытный, который находился ближе всех к «стене». Он отполз чуть назад в какое-то углубление. Как я понял пытался оказать себе первую помощь.
А потом я просто смотрел, как дëргается его тело, когда в него попадают пули, и он обмяк.
Всë это время идëт просто оглушающий треск выстрелов, свист и щелчки пуль о деревья.
Мой сосед по окопам каким-то образом оказался слева уже впереди меня.
Он закричал: «Триста-триста, я триста…! А-а-а..!. Вытащите меняя!»
Тут в какой-то момент досталось и мне. Я почувствовал, будто на меня плеснули кипятком и обожгло спину. Лежу, пытаюсь сводить лопатки, типо будет больно или почувствую липкую кровь, но нет. Потихоньку отпускает.
Я продолжаю стрелять. Мне кажется, что через зеленую «стену» я видел вспышки выстрелов и стреляю туда.
Сосед по окопам, кричит: «Помоги мне».
А вокруг него фонтанчики от пуль. Я не понимаю, как это сделать, и что он делает: зачем-то пытается приподняться, барахтается и кричит.
Я показываю ему: «Ниже, ниже к земле. Ползи назад, ползи».
Бл🤬, он сел и пытается снять броню. Бл🤬? !
Мне кажется, что когда начался бой, то 90% действий я совершал на рефлексах и наработанной на полигоне моторике. Но глядя на парня и видя, что он делает, понимал — неправильно, так нельзя, нас не этому учили.
Но самое плохое, что он голосил. Я показываю ему: «Тише, тише». А он в голос обращается ко мне по позывному, говоря: «Я тристааа!»
И вдруг бой затих. Тишина…
Я слышу справа сзади такую фразу от командира: «На рацию, командуй…»В ответ что-то неразборчиво. Командир: «Смотри, что у меня с ним…»
В это время раненый сосед по окопам закричал: «Парниии!»
После этого сразу начались выстрелы с той стороны. Тогда у меня окончательно оформилась мысль, что они тоже нас не видят и стреляют на звук.
Опять началась перестрелка через эту чертову зеленую «стену». Раненый сосед зачем-то во время боя, из положения лежа, сел и начал скидывать броник, издавая стоны и крики.
Я понимал, что в момент затишья его будет слышно. Поэтому я стрелял. В такой ситуации, только когда нажимаешь на спуск, ты чувствуешь какую-то уверенность и спокойствие.
Меняя магазин, смотрел на раненого, ему удалось снять броник и он сидел.
!Просто сидел!
Я видел, что форма на нем начинает покрываться красными разводами. Он кричал: «А-а», в него попадали. Он кричал громче и в него попадали еще.
Думаю, что весь противник палил на звук его голоса.
Далее он как-то перекатился один раз в положение лежа и затих.
Слева от меня, как-то оказался еще один парень.
Мне кажется, я увидел вспышку в «стене» и указал ему направление. Мы начали стрелять. По ощущениям, в ответ по нам вëлся гораздо плотный огонь.
Оглянулся на командира…, а его и нет, у парня его рация. Тут ойкнул парень слева. Посмотрел на него, а он поджал руку. Потом узнал, что ему пуля попала в кисть.
Я ему: «Уползай».Дважды говорить не пришлось.
В итоге нас из боя целых выползло двое. Парни остались лежать там.
Что я испытывал? Шок, адреналин, страх.
Не помню, как добрался до своих. Был в таком состоянии, что когда меня спросили: «Что там было? » Смог ответить только: «Пиз🤬ц» или «Ах🤬ть».
Мне кажется, что я был в шаге побежать куда глаза глядят. Тогда меня оставил у себя в группе один из командиров, когда я сказал, что остался один. Это был человек-война.
Вечером, копая окоп, он присел на его край, вздохнул и сказал: «Пацанам хорошо… в Вальгалле…»
Но мне в Вальгаллу не хотелось.
И знаете, тогда был какой-то выбор:
Удариться в панику и побежать, приняв все близко к сердцу. Всë, что я увидел в этот день: парня без лица, смерть парней в бою рядом со мной. Или…
Или просто распрощаться с гражданской моралью, принять это всë, что происходит и смириться.
Знаете, это как по аналогии с прибором в электрическом щитке дома. Не помню, как он называется. Когда напряжение иногда скачет, то вырубает пробки. А можно увеличить этот допустимый скачек напряжения и пробки вышибать не будет. Пробки в голове. Я не знаю, но такая аналогия мне пришла ещë именно там, на передовой. И я еë принял.
Ну лежит парень без лица, ну и что. Ну погибли — бывает. Погибнешь ты — тоже бывает. Мертвый противник — очень хорошо. А если он свежий, а у него в кармане Сникерс, то ещë лучше.
И мне стало легче.
В дальнейшем мне повезло, в подобных штурмах я не участвовал.
P. S. Изложение получилось сумбурное, так как там творился хаос. Что-то вспомнил сам. Потом подсказали парни. Но хронологию по времени восстановить не смогли.
Сколько мы по времени лежали и слушали, сколько длился бой, я не знаю. Мне кажется, что вечность.
Я думал, что парни, кто забежал за ОМОНовцем в прогал за «стену», все погибли. Оказалось, что трое выползли раненые. Погиб только командир. И не все за ним побежали во весь рост.
Вот такой был мой первый бой. Когда я снял потом броню, осмотрел еë, то понял, почему меня «ошпарило кипятком». На пластине, что защищала мою спину, была длинная борозда. При осмотре разгрузки, заметил, что пряжка, через которую проходит стропа на спине, разрублена почти пополам. Как? Я не знаю.
С тех пор прошло уже больше года, многое забылось, что-то потеряло остроту красок. Но я помню одно: лицо соседа по окопам и как он кричал. Помню, что «он не боялся».
В следующей части расскажу Вам ряд выводов, которые сделал, после первого боя и опишу еще ряд ситуаций.
Продолжение будет
