«Я решил: будь, что будет. Именно тогда я почувствовал себя Воином».
Меня как-то спросили: «Что ты чувствовал, стреляя в людей?»
У спросившего мой ответ вызвал шок. В тот момент за столом в кафе повисла тишина.
Почему не воинский долг, битва или что-то более пафосное? Да потому, что в компании было принято называть всë ЭТО просто работой, а противников оппонентами — максимально без эмоций. Это даже подчëркивалось.
Мне очень помогло то самое наставление друга перед моей поездкой на СВО. «Чтобы выжить, нужно мысленно умереть».
И как бы это странно не звучало, но после увиденного и пережитого в первые дни, я понял: мне не выжить, это неизбежно. И раз это так, то зачем переживать лишний раз?
И знаете, мне стало легче, как-то спокойнее на душе. Какой-то фатализм.
Мне кажется, что он особенно ярко стал проявляться при обстрелах. Мы сидели в блиндаже, а по нам «утюжило», что-то тяжелое. Парни говорили, что это НОНа.
Разрывы, с потолка блиндажа сыпется земля. Разрывы всë ближе. Мы понимаем, что блиндаж не выдержит прямого попадания. Что надо делать в это время? Правильно, поесть.
Мне говорят: Как ты можешь есть?!
Я: Надо просто принять, попадëт, значит попадëт. Смириться с этим. Всë.
А пока все нервничают, поглощаешь трофейную тушëнку)
Перестал ли я бояться вообще? Нет, не перестал. Он (страх) стал приходить только в следующих моментах:
1 августа 2022 года в 5-30 утра, находясь на «фишке» (в карауле), я услышал отдалëнный гул. В это же время ожила рация и соседи с левого фланга сообщили, что слышат шум тяжелой техники. Потом сообщили, что в нашу сторону движется 4 БМП с пехотой.
А я только начал думать: Еще чуть-чуть осталось подежурить и пойду сладко посплю в блиндаже, разбудив смену. Но нет.
Услышав это по рации, я стал вызывать своих парней по рации. Слышали они или не слышали?
Шум техники, от еле слышного, стал отчëтливым. А я всë талдычу по рации, а в ответ ни ответа, ни привета. Метнулся с фишки к блиндажу, благо было 10 метров.
Ору у входа: «4 БПМ и пехота движутся в нашу сторону!»
Сонное царство вскочило и все начали надевать разгрузки и броню.
Через минуту все выползли из блиндажа.
Я «выдохнул», да, именно так. С момента сообщения по рации у меня была мысль: «Как бы не подвезти парней», сделать что-нибудь не так. Этот страх, как был в учебке, так и остался при мне.
Всë, командир с парнями разбужены, свою маленькую задачу я выполнил.
А далее понеслось…
Наш блиндаж находился на Т-образном перекрëстке из лесопосадок. Прямо была серая зона и противник. Слева поле. Вправо уходила лесополоса, где работала наша группа.
Сразу за блиндажом располагался танковый капонир. В случае наката, мы должны были держать в нëм оборону. Там были одноразовые трубы и «шайтан-труба» (РПГ7) и портплед с выстрелами к нему.
Мне сказали вкручивать стартовые заряды в «морковки» (кумулятивные выстрелы) к РПГ 7. Есть приказ, исполняешь и нет никаких сомнений. Всë предельно понятно.
Шум дизельных двигателей нарастал, смешиваясь с лязгом гусениц. Помните советские фильмы про Великую Отечественную Войну? Вот у меня была стойкая ассоциация с этими фильмами.
Эта ассоциация усилилась, когда командир сказал: «Парни, нам передали приказ N 227 «Ни шагу назад»». Мы переглянулись. Я подумал: «Ну, будь, что будет…».
В это время со стороны противника началась пальба и вдоль нашей посадки начались прострелы из орудий БМП 1. На нас наступали именно «Единички».
Я закончил со снаряжением выстрелов, а в это время мой товарищ, прошедший две Чеченские, начал лупить по БМП из труб, потом из РПГ7.
Я находился в это время на противоположном конце капонира, смотрел, нет ли пехоты слева от посадки.
Посматривая иногда в его сторону, я видел, как он, пригнувшись, выскакивал из капонира, делал выстрел, забегал в него. Хватал трубу или втыкал «морковку» и снова выскакивал из капонира и делал выстрел.
Парни его прикрывали. А на моей зоне ответственности не было ничего… Вот ни одного противника, видимо вся движуха происходила вдоль дороги. Но всë было предельно понятно: ты наблюдаешь, если кто появляется — стреляешь. Всë.
И это придавало какой-то уверенности и спокойствия от происходящего. Мы держим оборону, всë идëт нормально.
Если мы держим оборону, значит и другие держат, командир взвода или по другому командир направления командует, наводит арту и всё будет ок.
НО,… Смотрю я вперед, ожидая противника, получается с левой стороны от посадки и замечаю слева от меня, параллельно нашим позициям в капонире, движение.
Поле слева от посадки не пустое. По нему идет траншея метрах в 50-70 от нас, и она соединяет постройки типо дотов.
Слева чуть впереди нашего блиндажа, был «ДОТ», который занимал командир взвода со своей свитой. А впереди него еще один «ДОТ», в нëм парни первые и услышали приближение техники и сообщили об этом по рации.
Эх, как я завидовал тем, кто был в «ДОТах». Толстые стены и куча трофейной еды. Противник их просто бросил.
И вот я заметил движение, поворачиваю голову, а там… наш командир взвода бежит первый, а за ним его свита…
Я: «Э, э… парни, командир бежит куда-то…».
В ответ я не помню кто конкретно и что сказал, но в голове отложилось что-то типо: «По… й, работаем дальше».
Как потом я узнал, в это время в эфире происходил какой-то треш и неразбериха.
При всём при этом, адреналин просто «капает из ушей».
Товарищ, который стрелял из гранатомëтов, в процессе этого матерился: «.. ля, попал, рикошет. Опять рикошет. Вроде зацепил».
Он отстрелял 9 или 10 раз. Трубы и выстрелы закончились. Пипец. Бэхи накатывают. Что делать?
Помню, ветеран чеченских войн, говорит командиру: «Нас тут задавят, надо отойти и найти ещë выстрелов».
Самое интересное, что за час до наката, мы отправили парней в караван принести БК и ещё труб.
Было принято решение отойти примерно на 50 метров. Там «зацепиться». За нами были еще позиции наших парней и «ополчуг».
И вот мы отходим под свист пуль и прострелы из БМП по посадке.
В итоге мы отошли назад и заняли глубокую траншею, которая была поперëк посадки и тянулась по ней метров на 15. Где парни, что были за нами? Ведь когда идешь на ядро (место подвоза БК и продовольствия), то проходишь их позиции. Да хз где они были. Нас было 5 человек в траншее, всë.
И вот я в траншее, мне не дали никакой команды. Я просто тупо суечусь и НЕ ЗНАЮ, что делать. Вот тут опять подкатил страх, растерянность.
При этом командир на рации, пытается что-то донести руководству (правда я хз какому на тот момент). Ветеран и другой опытный товарищ что-то делают, а я, образно говоря, путаюсь под ногами.
И вот я очередной раз помешал ветерану, уж не знаю, что он хотел сделать, но он споткнулся об меня. И говорит: «Хватит, перестань. Не делай так больше, понял?»
Я: «Понял. Что делать?»
Диалог, конечно, малоинформативный, но было как-то так. Ведь когда я не знал, что мне делать именно сейчас, я натуральным образом растерялся.
Тут он говорит: «Бери трубу (труба разведчика), иди на правый фланг, наблюдай и докладывай».
Я не могу описать своë состояние тогда, но это простое и ясное указание, просто, как рукой сняло с меня всю растерянность и страх. Есть приказ, его надо выполнить.
Я схватил трубу, перешёл на правую сторону посадки и, прикрываясь придорожным кустом, стал наблюдать за дорогой и оставленным нами «перекрëстком».
На перекрестке было две БМП. А на месте нашего блиндажа был столб пыли. Оказывается, противник думал, что мы в блиндаже. Одна из БМП крутилась на его крыше, чтобы нас выкурить.
Потом они закидали его гранатами и он выгорел изнутри. Там сгорел мой рюкзак с фотографией любимой и памятной открыткой.
Я видел и пехоту, которая выбегала из оставленного нами капонира, перебегала дорогу, где стояли две БМП и забегала в перпендикулярную от нас посадку.
Я сообщал всë увиденное командиру: что делают БМП, сколько и куда пробежало пехоты.
Всë было ясно и просто — понятная работа. Лишь в голове мысль: Ну где же арта? Где? Они же там кучей стоят.
Противник, видимо, расслабился. Если они какое-то время пробегали дорогу, как открытое пространство, делая рывок. То сейчас они стали спокойно переходить, шляясь из посадки в посадку.
Ну да, когда рядом своя броня, то чувствуешь себя уверенно.
Несколько человек столпились на перекрёстке. Я видел, как они смотрели в оптику в мою сторону. Как я это понял?
У меня солнце было за спиной, а им светило в глаза. Я их видел, прячась за кустиком и выставив вверх трубу разведчика (классная штука), а они меня нет, ни пехота, ни экипажи БМП. Грех этим было не воспользоваться.
Трубу в сторону, а в руки автомат. Чуть высунулся из-за куста, прицелился… Как же вы кучно стоите, уверенные в себе. Зря.
Адреналин просто зашкаливает. Сводишь мушку и целик прям на того, что в центре и жмешь спуск. Короткая очередь, еще одна, еще и ещё.
И видишь, как нелепо падает, словно подкошенный человек. Как кукла на ниточках, которые разом подрезали. Один, второй, третий… Падают, начинают кувыркаться и ползти.
И самое запоминающееся — это крик. Когда в человека попадает, но он не погибает сразу, то он кричит.
Нельзя смотреть на дело рук своих, я закатываюсь сначала в куст и ныряю в траншею. Меня могли заметить экипажи брони или пехота. Заскочив в траншею сообщаю радостно: «Снял!!!».
Это, это…. не описать словами. Одно дело стрелять по кустам или на вспышку, а тут вот они. И видеть, что попал…
Меня как-то уже дома спросили: «Что ты чувствовал, стреляя в людей?»
Я ответил: «Отдачу оружия».
Думаю, что у спросившего это вызвало шок. За столом в кафе повисла тишина.
Знаете, этот ответ был с ЦЕНЗУРОЙ. Я соврал. Я испытывал удовольствие… Да, именно так. Кураж, восторг и боевую злость. Вкус, тот самый вкус крови.
Противник ввел в бой новое подразделение. Решил совместить, как мы поняли, ротацию с накатом на нас. Тогда, ещё из далека, мы подметили, что они хорошо экипированы и во всëм новом.
Я сменил магазин. Интересно, что по моей позиции не было ответки. Они меня не видели. Урок с солнцем я запомнил на ура и впоследствии всегда учитывал его положение относительно себя.
Я вновь вернулся под тот куст. Снова в руках труба. Противник оттащил своих, не то раненых, не то 200х. БМП были там же, но совершали какие-то хаотичные движения. Одна то сдавала назад, то возвращалась. Видимо у них тоже началась неразбериха.
Из перпендикулярной посадки вышло несколько человек пехоты. Они не знали, что тут произошло несколько минут назад. И были мною наказаны.
Снова это непередаваемое чувство, это упоение боем. Я знаю, что мне надо делать. Я делаю это и вижу результат. Только тогда до меня дошло значение шеврона с надписью «Это лучшая работа в мире».
Я проделал этот манëвр несколько раз. Жалею лишь об одном, когда я в очередной раз закатился в кусты, прошляпил «каплю» (эвакуационный пикап противника). Увидел его лишь когда он умчался в клубах пыли. Жаль.
Тут наконец-то разродилось наше руководство, и начала работать наша арта. На перекрёсток и за него полетели «плюхи» наших 120к (миномëты) и заработал АГС.
Где они были всë это время? Хз.
Мы в 5м, плюс пара парней, вернувшихся с «ядра», пошли в контратаку.
Заходим на «перекрëсток». А там в капонире куча брошенной амуниции, кровавые бинты и упаковки от ИПП. Лежат тела. Хорошая работа.
Арта навалила и за перекрëсток в посадку, которая была серой зоной.
Тут, у вновь ставшего нашим блиндажа, мы пополнили БК. Подошли наши парни сзади (где они были раньше?).
Мне хотелось быстрее пойти в бой. Прям не терпелось. Снова хотелось испытать это непередаваемое чувство. Этот азарт и безумный всплеск адреналина. Б.. я, как все медленно снаряжают магазины и договариваются, кто как идëт. Быстрее-быстрее… Я даже позволил себе «спустить собак» на товарища из-за его, как мне казалось, медлительности.
Где моя растерянность? Страх? Не, это уже не про меня.
Пока шла артподготовка, я, пополнив БК, курил. Рядом был мой товарищ, который ещё ни разу не был в накате. Его потряхивало, он смотрел на меня во все глаза и спрашивал: «Пи… ц, как ты можешь быть таким спокойным?! «
Я отвечал: «Будь, что будет».
А что нервничать, когда ты знаешь, что ты должен делать? Ты уже всë ПОНЯЛ.
Наверно, именно тогда я стал ВОИНОМ